О проблеме несуществующих объектов
Рассматривается вопрос о существовании придуманных объектов
Первое рассуждение. Несуществующие объекты как элементы языковых моделей
Рассмотрим проблему некоторых несуществующих объектов
Нас интересуют несуществующие объекты, которые описываются в литературе. Например, персонажи древнегреческой мифологии, герои произведений Толкина и Дж. К. Роулинг.
Можем ли мы сказать, что они существуют? С одной стороны, не можем. В действительности, мы не видели никогда этих персонажей и не читали в заслуживающих доверия исторических трудах об их существовании.
С другой стороны, если эти персонажи не существуют, почему возможны легитимные утверждения, включающие в себя имена этих персонажей прямо или косвенно, например «Геракл — сын Зевса» или «в произведениях Толкина помимо людей существуют другие разумные существа». Если указанные нами персонажи не существуют, почему нам представляется возможным утверждать, что данные утверждения — истинны. Более того, у нас есть критерии для понимания истинно ли подобное утверждение или ложно, у нас есть явное представление об этих персонажах, их жизни, их образе действий, их характере. Представляется, что несуществующие объекты, не могут обладать свойствами, содержанием, отношениями к другим объектам, о них нельзя ничего утверждать.
Существует также следующее формальное рассуждение, показывающее суть идеи, стоящей за изложенными выше соображениями:
1. Зевс не существует.
2. Если Зевс не существует, то (1) — истинное утверждение.
3. Если утверждение «Зевс не существует» — истинное, то существует утверждение «Зевс не существует».
4. Если утверждение «Зевс не существует» существует, то и «Зевс» существует.
5. Следовательно, Зевс существует.
Мы, видимо, остаемся перед выбором, либо отказаться от стандартной логики, в рамках которой мы рассуждаем об объектах, либо согласится, что персонажи в широком смысле художественной литературы существуют. Такой линии мысли придерживаются некоторые философы.
Попробую провести свое рассуждение, которое прояснит как можно обращаться с рассматриваемыми сущностями. Рассмотрим основания для рассуждений о несуществующем: для того, чтобы рассуждать о придуманных персонажах нам необходимо внести ясность, на какие тексты или утверждения мы опираемся. Иначе, если мы будем исходить от всего известного человечеству корпуса текстов, как само собой разумеющегося, мы неизбежно придем к необходимости рассматривать противоречия. Так, помимо ошибок, которые допускают сами писатели в своих же работах существуют различные «ремейки» их работ, а также существуют различные версии изложения известных мифов (напр. Овидий vs Гомер), существуют отсылки к придуманным персонажам в других, поздних текстах. И если мы будем исходить из всех текстов целиком, мы придем к двум одинаково легитимным утверждениям в духе «король Вальда (персонаж Толкина — прим.) умер в 2851 году Третьей эпохи» и «король Вальда умер в 2861 году Третьей эпохи», в этом случае стоит отдельно отметить, что данные даты встречаются не в фанатских рассказах на основе произведений Толкина, а в его оригинальных работах.
Таким образом, для того, чтобы ввести рассматриваемых персонажей и утверждения о них в рамках некоторого сконструированного нами нового формального или неформального языка (подробней о нем в примечании), нам необходимо выбрать конкретный текст(ы), на которые мы опираемся и устранить все противоречия. Либо путем отбрасывания некоторых предложений, либо путем введения более расплывчатых утверждений в духе «король Вальда умер в середине XXIX века третьей эпохи», если речь идет о противоречии в оригинальном тексте из предыдущего абзаца.
Далее, когда мы определились с базовым текстом(ами) и свели их к множеству непротиворечивых утверждений (помимо утверждений текста необходимо дополнить общей логикой, понятиями, чтобы у нас получился связный замкнутый на себе язык), необходимо найти способ избежания указанных парадоксов о существовании несуществующего. На наш взгляд, парадоксов мы в ходе прояснения, сами того не заметив, уже избежали. Так, мы ввели некоторых персонажей путем постулирования утверждений вроде:
«Геракл — мужчина»
«Геракл — обладает большой физической силой»
…
Мы создали новый язык (модель) введя некоторых персонажей, как своего рода аксиомы. Да, можно сказать, что в рамках данного языка Геракл существует. Мы даже знаем о нем множество информации в виде утверждений, из них путем логических заключений можем вывести новые утверждения. Однако без указанного конструирования языка мы не можем никак говорить о таких персонажах, эти утверждения просто не имеют никакого смысла.
Представляется, что существовать — как элемент некоторого искусственного (формального или неформального) языка или языкового мира — не то же самое, что существовать в действительности. Так, существовать в действительности — значит иметь эмпирически проверяемые, либо зафиксированные в заслуживающих доверия исторических источниках (косвенно проверяемые) свидетельства о своем существовании. Ничего подобного, например, о Геракле мы сказать не можем. Мы даже не можем задать вопрос, существует ли он в действительности, потому что «Геракл» — элемент сконструированного языка, а утверждения о «существовании в действительности» осмысленны рамках другого, более общего языка.
Геракл, в данном случае, существует как элемент созданного нами языка. Само слово «Геракл» не имеет под собой никакого смысла, его можно заменить любым другим символом и в данном языке при справедливости всех тех же сформулированных о нем утверждений, ничего не изменится. Ошибка, которую на наш взгляд, часто допускают это рассмотрение утверждений «Геракл существует» в обыденном языке (который противоречив а посему не может быть объектом логического исследования) без всякого формального введения такой сущности как «Геракл». В таком случае слово «Геракл» можно просто интерпретировать как некое абстрактное значение переменной «X» в утверждении «X существует», но никак не применять выводы о существовании некоторой переменной к существованию мифологического персонажа, который в данном случае не был никак описан и в данном случае туманные, явно не сформулированные ссылки на «все знают» и «это общепринятая история, всем знакомый миф» не представляются допустимыми в строгом философском рассуждении.
Таким образом, если мы захотим сослаться на Геракла, нам необходимо сослаться на построенный замкнутый на себе язык, в котором Геракл существует, и в общем виде утверждение будет выглядеть так: «В языке G_1 утверждение «Геракл существует» истинно». И в этом смысле несуществующие объекты существуют. Но только в этом смысле. В обыденном же языке, в котором тоже есть такая сущность как «Геракл» исследовать эту сущность бесполезно, потому что даже если мы начнем ее рассматривать, мы рассмотрим также множество противоречий, которые существуют как относительной этой сущности, так и относительно многих других сущностей, не обязательно выдуманных. Мы конечно можем сказать, что «В обыденном языке утверждение «Геракл существует» истинно», но так как обыденный язык противоречив, в нем может существовать все что угодно. Как мы уже показали, если мы говорим о действительности, или о непротиворечивых языках, в нем такие утверждения не имеют никакого смысла.
В качестве заключения, приведем такой пример. Интуитивно кажется, можно утверждать, что «2+2=4». На самом деле, это проблематично. Что такое «2», что такое «4», что это за символы? Возможно, речь идет о троичной системе исчисления, тогда указанное утверждение неверно. Корректнее было бы сказать так: «ЕСЛИ «Аксиоматика натуральных чисел», ТО «2+2=4″». Иными словами, любое утверждение нуждается в перечислении (явном или подразумеваемом, если невозможны разночтения, а в случае с вымышленными персонажами они возможны) аксиом и терминов, из которых оно следует, само по себе никакое утверждение строго говоря невозможно считать истинным.
Примечание. Важно отметить, что под конструированием языка мы имеем в виду именно введение утверждений описывающих выдуманный мир, все остальные правила языка совпадают с нашим обыденным или формальным языком, пригодным для целей описания рассматриваемого мира. Этот язык есть некоторое подмножество нашего формального или обыденного языка, из которого мы убрали все лишние сущности и понятия, оставив только те, что применимы к рассматриваемому искусственному миру.
Второе рассуждение. Несуществующие объекты как часть реального мира
Стоит отметить, что представленный в первом рассуждении ответ не охватывает весь контекст поставленной проблемы о несуществующих объектах. Говоря о несуществующих объектах все же не всегда имеются в виду вымышленные персонажи, которых можно поместить в языковую модель, и в ней наделить существованием.
Когда рассматривается проблема о «существовании» несуществующих объектах имеется в виду их реально «существование» в мире. В том реальном мире, который мы изучаем, рассматриваем, к которому применяем понятие существование. Таким образом, ответ, хотя и можно признать корректным, все же некоторым образом вывел за скобки тот способ «существования», о котором идет речь. в первоначальном вопросе.
Чтобы рассмотреть вопрос о существовании «несуществующих» объектов, нам необходимо еще раз оговориться, чтобы хоть как-то говорить о таких объектах, нам нужно их ясное, непротиворечивое и максимально подробное описание. Говорить о существовании не до конца определенных персонажей, тем более о которых существуют противоречивые описания — смысла нет.
Таким образом, рассуждая о несуществующих объектах, мы предполагаем, что у нас есть их ясное, непротиворечивое и подробное описание. Допустим, мы рассматриваем козлооленя — существо, с верхней частью тела козла и с нижней частью тела оленя.
Перед нами вполне определенное, понятное существо, которому мы дали достаточно подробное описание. Да, некоторые нюансы в таком описании не прояснены. Как устроены его внутренние органы? Каким образом он питается? Может ли такое биологическое существо в принципе существовать? Тем не менее, нам достаточно такого описания, потому что если мы встретим существо, похожее на козлооленя, имея под рукой описание козла и описания оленя мы сможем определить, можно ли его отнести к козлооленям. Здесь есть некий элемент неопределенности, который мы выше запретили, но для данного рассуждения он допустим, потому что при должной тщательности можно определить такое существо, для которого легче ответить на поставленные вопросы (например «собака с хвостом свиньи»). Выбор именно козлооленя был сделан исключительно для наглядности и из-за его укорененности в ранних размышлениях (например, Аристотеля).
Далее, рассмотрим свойства козлооленя. Мы мало чего можем сказать о его свойствах в общем виде. Является ли это проблемой? О свойствах кошки в общем виде тоже мало что можно сказать — существует огромное количество пород кошек с самыми разными свойствами, мы считаем их кошками из-за наличия определенных главных, сущностных черт, которые и определяют принадлежности существа к кошкам. Тем не менее, множество свойств мы можем назвать, исходя из свойств верхней части тела, которые совпадают со свойствами верхней части тела козла и нижней части тела, которые совпадают со свойствами нижней части тела оленя.
Далее, является ли проблематичным утверждение «козлоолень существует» или «козлоолень передвигается на четырех ногах»? На первый взгляд — да, ведь такого существа в реальности не существует и начиная строить такие утверждения, мы неизбежно приведем к парадоксу, описанному в основном рассуждении. Однако если мы подумаем хорошо о подобном объекте, и спросим себя, можем ли мы быть уверены, что такое существо мало того, что не существует сейчас, но не существовало никогда и нигде, включая всю нашу вселенные и все неизведанные нами ее уголки, в том числе далекие планеты, о которых мы ничего не знаем?
Определенно не можем, так как утверждение о несуществовании любого объекта не является фальсифицируемым. Таким образом, оно не может быть доказано. Строго говоря, мы можем говорить только о несуществовании объектов, свойства которых противоречат законам физики (действительно, мы уже приняли, чтобы о них говорить, их свойства не должны противоречить друг другу). Свойства козлооленя, по-видимому, не противоречат законам физики, биологии или химии (здесь, опять же, оговоримся, ученым виднее, но мы всегда можем подставить другой пример и он уже будет вполне допустим).
В таком случае, чем рассуждения о козлооленях менее легитимны, чем рассуждения о существовании гипотетических физических элементарных частицах. До того, как мы эмпирически зафиксировали их существование, мы не можем его утверждать. Тем не менее, мы вполне можем говорить о таких частицах, так как их существовании вытекает из наших лучших физических теорий и их свойства вполне определены, ясны, непротиворечивы и согласуются с нашими лучшими физическими теориями.
Утверждение «козлоолень существует» таким образом не является ни истинным, ни ложным, так как у нас нет инструментария, чтобы проверить это утверждение. Подобно утверждению о неразрешенной математической задаче, недоказанной теореме, не зафиксированному приборами элементу таблицы Менделеева.
Более того, стоит условность наших лучших физических теорий в том смысле, что у нас не существует единой непротиворечивой «теории всего» и наше знание о мире постоянно уточняется, пересматривается и формулируется в новых определениях, терминах и фундаментальных основаниях: одни парадигмы приходят на смену другим в ходе научных революций. В этом смысле противоречие свойств гипотетического объекта физическим теориям не отбирает у нас право рассуждать о нем, выдвигать о нем разные утверждения, соотносить его с другими объектами, исследовать логические и каузальные следствия из его свойств.
Итого, так как несуществование любого объекта не может быть научно доказано и наши лучшие физические теории не являются раз и навсегда определенным набором утверждений, мы вполне можем говорить о несуществующих объектах, как о гипотетических объектах. Гипотетические объекты — такие объекты, которые мы можем ясно описать, но у нас нет эмпирических свидетельств об их существовании. Да, нам пришлось сузить область несуществующих объектов и исключить множество «нечетких» объектов из выдуманных миров, но в тот смысле, в каком мы пониманием определенные несуществующие объекты, вполне пересекается с тем смыслом, в котором о них рассуждают в философии, ставя проблему о парадоксах суждений о таких объектах.
Приведенное рассуждение вполне дополняет лингвистический подход утверждений о несуществующих объектах как об утверждениях внутри специально сконструированного языка. Исходя из похожего соображения, о необходимости уточнения определения конкретного несуществующего объекта мы приходим к формулировке обоснования возможности построения корректных, непротиворечивых рассуждений о таких объектах.
Michael GREENZAID
Это рассуждение опирается на книгу Metaphysics: The Basics: The Basics, Michael C. Rea, 2 edition.
